Законы исчезновения - Страница 114

114

«Начистоту, так начистоту, — подумал Эйб, набивая рот несколько непривычного вкуса паштетом. — После того как я посидел на цепочке в виде товара, предназначенного на продажу, терять мне абсолютно нечего...»

— Авраам Фукс, — представился он. — Гражданин Джея... Как и вы, сэр. Выходит, земляки мы... Профессия — кражи со взломом.

* * *

Кромка перевала скрыла колышущиеся в мареве нагретого воздуха фигурки последних всадников Славного Сословия, покинувших место расправы с табором Лоскутного Племени. И только после этого отовсюду — из расщелин скал, из скрытых в здешней неверной тени каменных глыб, ложбин, из заброшенных нор некогда обитавших здесь тварей и, наконец, просто из-за каменных столбов, обступивших дорогу, — стали выбираться люди. Люди, в который раз лишившиеся всего своего добра и теперь пытающиеся на этом лишенном и капли воды плато спасти от жадного пламени остатки своего имущества.

Воздух над дорогой наполнился истошным воем, проклятиями, рыданием. В чем-чем, а в умении сдерживать эмоции женщин Лоскутного Племени заподозрить было нельзя. Как, впрочем, и в склонности покоряться ударам судьбы. Каждый, кто хоть немного был знаком с характером этого народа, мог быть уверен в том, что уже завтра, когда отвоются завывающие, отрыдаются рыдающие и смолкнут плачущие и проклинающие, наступит новый день. И на рынки и площади, на перекрестки дорог и под навесы придорожных таверн выкатится новая волна смуглых, черноглазых и цепких умельцев накрывать скорлупками орехов блестящие шарики, гадать по картам, по руке и бог знает как еще, угонять из запертых стойл все виды домашней живности, воровать все, что плохо лежит, и перепродавать ворованное, а также делать еще много такого, до чего не всякий ум человеческий может дойти в течение жизни.

Все это обязательно будет завтра.

А пока что вой, плач и рыдания смешивались в воздухе с дымом горящего скарба и возносились высоко над горной дорогой, ведущей к Перевалам.

И вдруг все оборвалось. Оборвалось по знаку одного-единственного человека. Старый Пэл стоял, предостерегающе вскинув руку, посреди дороги над парнем, прислонившим ухо к земле. Все смолкли, уставившись на старика с тревогой. А старик опустил руку, повернулся и зашагал к перекрестку, откуда недавно грянул на табор отряд преславных карателей. И сейчас оттуда все отчетливее доносился стук копыт. Секунда — и всадники были тут как тут. Только на этот раз их было всего двое. Мужчина и женщина. Обоих старый Пэл знал хорошо. Знал и боялся. Не дойдя дюжины шагов до этих двоих, старик встал на колени в дорожную пыль.

Посланец внимательно вглядывался в лицо вожака. Оно было неподвижно, словно высечено из камня. И только слезы, бежавшие по лицу, напоминали о том, что оно живое.

— Мы, кажется, не вовремя? — спросил Посланец. Старик сокрушенно покачал головой.

— Встретили конников? — продолжал задавать вопросы представитель Неназываемого. — Есть убитые?

— То были люди Рённа, — произнес старик. — Они никого не убили в этот раз. Просто не стали искать тех, кто успел спрятаться. Но они отняли у нас все!...

— Ты считаешь, что они поступили несправедливо? — холодно осведомился Посланник. — Учти, если бы вас взяли с поличным солдаты государя, то вы все просто болтались бы на виселице. Но это не мое дело. Я хочу узнать одну маленькую вещь... Ты ведь не откажешь мне в ответе, старина Пэл?

— Н-нет, что вы, сир... Как можно? — затряс головой старик.

Слова его были адресованы Посланнику. Но глаза неподвижно удерживали в поле зрения его спутницу — стройную, скуластую женщину, в глазах которой трепетал страх осени.

— Скажи, ведь вы направлялись во владения барона Черни? Ведь так, старина Пэл?

— Д-да, — лихорадочно закивал старик. — Святая правда, сир. Вы видите старого Пэла насквозь, сир...

— Скажи, а Пришлого, за которого Черни обещал тебе деньги, его ты вел с собой?

— О, от вас ничего не скроешь, сир...

— Где он сейчас?

— Мы... Я не смог уберечь Пришлого...

— Короче, — оборвал его Посланец. — Он жив?

— Его увели с собой Рённ и его люди...

Лицо Посланца свела еле заметная судорога. Старый Пэл прикрыл глаза, готовясь принять смерть. Неизбежную и мгновенную.

— Встань с колен, старый осел! — хрипло приказал Посланец. — Встань и держи вот это...

Из седельной сумки появился тяжелый, туго набитый кошелек. Посланец прикинул его на вес — золото глухо звякнуло — и швырнул старику под ноги. Тот поймал кошелек на лету. Золото звякнуло вновь.

— Это вам — на то, чтобы подняться из дерьма, — презрительно бросил подручный Неназываемого. — Держите, шакалы. Держите и помните щедрость Неназываемого!

Не удостоив рассыпающегося в благодарностях и норовящего «приложиться к ручке» Мири Пэла даже взгляда, Посланец кивнул своей так и не произнесшей ни слова, но окатившей Лоскутное Племя волной ледяного ужаса спутнице, развернул коня и пришпорил его. Оба всадника скрылись за поворотом, звук копыт их коней смолк. Словно никогда их здесь и не было.

«Какому из богов мне помолиться?» — подумал старик.

* * *

— Понимаете, — объяснял Эйб, — в этот чертов табор я подался с отчаяния. Я не знал, где я оказался. Не знал, как выбраться из этого дурацкого леса. Не знал просто, где добыть хоть какое-то пропитание...

— Вы говорили, — напомнил ему Павел, — что, кроме вас, в таборе оказалась еще и девушка откуда-то Извне...

— С Квесты, — уточнил Эйб. — Ее звали Кончита Фарга. Це знаю, откуда она взялась там. Она на такие вопросы не отвечала. Удивительная девочка... Обштопала в карты половину табора. Выиграла свободу и оседланного коня. И на нем ускакала. Перетащила на свою сторону одну отчаянную девицу из Лоскутных — и та помогла ей убежать. Фантастика...

114